возраст измеряется не годами, а количеством зверски убитых иллюзий
Не поехала сегодня в универ. Решила попробовать побороться с простудой...Интерпесно: кто кого? Почему-то я уже знаю ответ, но так просто не сдамся! 
Вот, выкладываю окончание своего рассказа без названия:
читать дальше
Глава 3.
Их роман в кампании не обсуждал только самый ленивый. Но никто их не осуждал, даже менеджер по реализации смирился со своим поражением. Только отец Алены, Борис Александрович, выглядел несколько хмурым, но этому никто не удивился, все знали, как он дорожит своей малюткой, но также все отлично понимали, что это закон жизни, и ему придется смириться с е выбором.
Сам Виталий Андреевич перестал пытаться понять, что с ним происходит. Он любил Алену каждой частичкой своей души и каждой клеточкой своего тела. Он любил, казалось, за всю свою жзнь. Она не принимала дорогих подарков и, чтобы рассмешить и обрадовать ее, он делал ей подарки сам, пригодилось увлечение моделированием в юности. Они не ходили по ресторанам и салонам, а просто катались на машине, гуляли в парках, общались, наслаждались каждой минутой, проведенной вместе. И все было бы просто замечательно, если бы не проблемы на работе.
Каким-то непостижимым образом выходили из строя цеха, всегда не вовремя приезжали налоговики, от его имени в филиалы приходили абсурдные приказы, а главное, его разработки на встречах конкурирующих предприятий патентовались противниками! Это не могло быть простым стечением обстоятельств, это он прекрасно понимал. Приходилось вспоминать своих врагов, проверять их. Он сидел в своем кресле и думал: «Сергей…он работает в министерстве…мы начинали с ним в одной фирме, но проект достался мне, я гораздо быстрее поднялся по служебной лестнице…он ненавидит меня до сих пор…но нет, он слишком мелкая сошка…Гладышев…Власти у него достаточно, причины мстить тоже есть… Впрочем, то же можно сказать и про Ладогу… Но они не могли знать моих разработок! Значит, предатель работает в моей кампании…».
Они с Аленой ставили дополнительную защиту на документы, она забирала домой сервер, но проекты как-то просачивались, и тендер уплывал на глазах. Он не мог понять, в чем дело. «Разработки веду только я, хранятся они только у Алены. Как?! Алена… Нет, о чем я думаю! – ему стало стыдно за самого себя. – Конечно, нет. Она меня любит, я ей верю». Но факт оставался фактом, до решения вопроса о государственных поставках оставалась неделя, и у них не было никаких технических преимуществ. В кампании царило уныние, но не пассивное, а деятельное, каждый предлагал какие-то ноу-хау, стопки исписанных бумаг просматривал в день Виталий Андреевич. Алена не могла помочь ему, он отдалил ее, стал с ней нарочито холоден. Он…он подозревал ее. «Кто, если не она?! Кто?» - днем и ночью он задавал себе этот вопрос и не находил ответа, он ничего не ел, почти не спал, но не мог поговорить с ней.
Наконец, вечером, перед сдачей готового плана поставки топлива, проект был дописан. Виталий Андреевич придумал великолепное решение, которое обеспечивало кампании победу в борьбе за поставки. Никому ничего не сказав, он отпустил сотрудников раньше времени и собственноручно допечатал все нововведения. Принтер начал шелестеть бумагами, а он – собираться домой. Ощущение победы привычно стало завладевать им, все-таки чего он не научился за свою жизнь, так это проигрывать. В этот момент в кабинет вошла Алена, села напротив него сказала:
- Витя, нам надо поговорить.
- О чем?
- О нас.
Он поморщился. «Она предательница» - шептал голос внутри, «я люблю ее» - уверенно говорил другой.
-Давай не сегодня.
-Нет. Виталик, ты избегаешь меня. Почему? Я ведь по-прежнему люблю тебя. Хочу помочь.
«И откуда сейчас в ней столько уверенности? Всегда такая тихая, робкая… Это потому, что ей нужен твой проект, она должна успеть снять с него копию – настаивал кто-то внутри, второму возразить было нечего.
- Алена… завтра, все завтра.
Он не смотрел ей в глаза – боялся уступить.
-Нет
-Нет? Ах, нет? Почему? Кто тебе платит? На кого ты работаешь?
-Это не я
-Детский лепет! А кто? Скажи! С удовольствием послушаю.
В его голосе к злости и горечи прибавилась надежда.
-Не я.
Надежда исчезла.
Тишина. Лишь шелест бумаги.
--Нечего сказать, да? Я уже давно догадался! Не думай, что провела меня! Однако, ты актриса, дурачила меня целый месяц, даже больше. Да и я хорош… Так кто те-
-Ты любишь меня?
Этот вопрос сил его с толку; он посмотрел на нее: слезы стояли в ее глазах, он ожидал увидеть испуг, а увидел лишь потрясение. Сердце его сжалось в комок. Но он не поддастся!
-При чем тут это? Скажи хоть слово в свое оправдание!
-Ты любишь меня?
Да, он любил, но простить не мог и забыть не мог, он злился на себя. Боль разрывала его. Но он взял себя в руки и, глядя в стену, произнес:
-Нет
Алена встала, пошла к двери, но уткнулась в стену, на ощупь нашла проход.
-Переигрываешь, девочка! Ты уволена!
Он вышла из здания. По лицу катились слезы, а внутри была пустота. «Я подвела любимого, мне нет прощенья…я кругом виновата…» - бормотала она. Но не это был главный довод, из-за которого она поднималась на двенадцатый этаж какого-то дома. «Он не любит меня…Да и за что любит такую? Зачем жить?» - с этой мыслью она шагнула с крыши.
Глава 4
В кабинете перестал печатать принтер. Как ни в чем не бывало, Виталий Андреевич сложил листы в папку и отвез ее в комиссию. Приехал домой, лег на диван и забылся. За все это время ни единая мысль не потревожила его, в голове будто образовался вакуум. Три дня, три долгих дня он не отвечал на звонки и не выходил из дома. Лишь на четвертый день сознание начало возвращаться к нему, а с ним боль. Но он принял ее, принял как родную. Его болью была любовь. Весь этот день он провел в размышлениях и пришел к выводу, что не может без нее жить, что вся его жизнь, у стольких людей вызывающая зависть, по сути была лишь прелюдией ко встрече с Аленой. С утра он поехал на работу, по привычке сворачивая на нужных поворотах и въезжая в нужные переулки, лишь с одной мыслью: вдруг она там? Вдруг она его простила и по-прежнему ждет с чашкой горячего кофе и нежной улыбкой?
По дороге он встречал сотрудников, здоровался с ними, все было как обычно, на его лице была непроницаемая маска, не позволяющая выдавать своих переживаний, и все-таки все как-то странно смотрели на него, сочувственно, что ли. «Интересно, откуда все уже знают, что мы поругались? А, впрочем, не важно».
В кабинете Алены не было, на ее месте, разбирая бумаги, сидел Керенский. Спрашивать, где Алена, у него было глупо, поэтому он решил дождаться ее отца. В таком тяжелом молчании прошел целый час. Его прервал телефонный звонок. Кажется, сказали что-то хорошее, потому что Керенский просто светился от счастья, и, как только повесил трубку, прокричал на весь кабинет:
-Виталий Андреевич! Виталий Андреевич, тендер наш!
«Тендер?.. Ах, этот злосчастный проект…»
-Да, я так и думал. Сообщите сотрудникам.
-Поздравляю Вас, Виталий Андреевич! П-простите…
В течение дня приходили люди, поздравляли, звонили, предлагали договоры, но он ждал лишь одного человека – своего заместителя. И чем дольше тот не появлялся, тем больше крепла в нем уверенность, которую можно выразить одной фразой: «Это не Алена, это он».
Но вот зам вошел. «Как всегда, одет с иголочки, только уж очень мрачно, даже черный галстук затянул. Конечно, ведь победил-то я. И взгляд у него какой-то обезумевший – все одно к одному».
-Садитесь, Борис Александрович
Он подошел к столу, но садиться не собирался
-Что ж, придется мне встать. Я одного не пойму, зачем Вам нужно было сорвать работу? Неужели я Вам мало платил? Ведь это вы передавали информацию?
-Я.
Борис Александрович поднял глаза, и этот дикий взгляд насквозь пронзил Виталия Андреевича.
-За что?
-Короткая же у тебя память, Витя. Не узнал старого знакомого – безудержный хриплый смех наполнил комнату – а я тебя сразу узнал. Еще бы! Столько лет мечтал о мести.
-Во-первых, прошу на «Вы» и по отчеству, во-вторых, вы, наверное, что-то путаете – холодным тоном Виталий Андреевич хотел образумить его, но получил лишь еще одну порцию смеха.
-Путаю? Не-е-ет! Ты бы перепутал человека, который увел у тебя жену, из-за которого она стала алкоголичкой, спилась, несмотря на все мои старания вернуть ее в семью. Но тебе и этого было мало! Ты украл у меня дочь!
Виталий Андреевич решительно не помнил никакой жены, его интересовало последнее:
-Где Алена?
-Все из-за тебя! – Борис Александрович расхаживал по комнате, клочьями вырывая волосы – Ты познакомился с Галей на выставке импрессионистов, покорил манерами, она переехала к тебе жить, но очень скоро наскучила, и ты выгнал ее! Конечно, Алена была маленькой, и ничего не помнит, но я, я не забыл!
Теперь Виталий Андреевич начал что-то припоминать… Кажется, действительно была какая-то женщина, лет пятнадцать назад, но с тех пор их было слишком много, имени он вспомнить уже не мог, да и не хотел.
-Где Алена?
-Алена! – и снова этот ужасный смех – Алена влюбилась в тебя, доверилась, а главное, ты, ты, привыкший командовать, мистер «железная маска», ты доверился ей! Как все было просто и забавно, когда на кухне за чаем она рассказывала о твоих планах. Гордилась тобой! Она не могла подумать, что предатель я. Но она была умной девочкой и, сопоставив факты, элементарно меня вычислила. Какой удар по отцовской репутации! Но я уже слишком далеко зашел, она не должна была мне помешать, и я приказал ей молчать. Возразить она не могла, потому что знала: всем, что у нее есть, она обязана только мне. Она перестала передавать сведения, но и того, что я узнал до этого, мне было достаточно.
Слова больно били одно за другим, но…
-Что значит – была? – прокричал Виталий Андреевич – Где она? Говори!
К его удивлению, заместитель сник, опустил голову и сдавлено про изнес:
- Где?.. Ее больше нет. На этом свете, по крайней мере. Она выбросилась из окна. Пять дней назад.
-Нет. Нет! Не верю! Ты врешь!
С ненавистью они посмотрели друг другу прямо в глаза, да так, что прочли всю душу, и поняли, что и ненависть, и любовь были у них общие…
-Так значит, Витя, ты действительно любил ее…
Эпилог
Время идет. Планета все так же крутится вокруг своей оси. Компания процветает. И никому нет дела до отца Алены, который вот уже два года находится в психиатрической лечебнице. И никому нет дела до Виталия Андреевича. Вот он идет сейчас по улице навстречу людям: веселым, задумчивым, грустным, разным – другим…Не таким, как он.
Может он несколько смущает их своим взглядом, обжигающим, но как лед. Только не надо его за это винить.
И смеяться не надо.
И еще: никогда не надо смеяться, ступая весной по мертвым листьям.
Конечно, им это безразлично, так же, как и ему, но ведь они тоже когда-то жили!
Просто не надо.
Прошу.
Вот, выкладываю окончание своего рассказа без названия:
читать дальше
Глава 3.
Их роман в кампании не обсуждал только самый ленивый. Но никто их не осуждал, даже менеджер по реализации смирился со своим поражением. Только отец Алены, Борис Александрович, выглядел несколько хмурым, но этому никто не удивился, все знали, как он дорожит своей малюткой, но также все отлично понимали, что это закон жизни, и ему придется смириться с е выбором.
Сам Виталий Андреевич перестал пытаться понять, что с ним происходит. Он любил Алену каждой частичкой своей души и каждой клеточкой своего тела. Он любил, казалось, за всю свою жзнь. Она не принимала дорогих подарков и, чтобы рассмешить и обрадовать ее, он делал ей подарки сам, пригодилось увлечение моделированием в юности. Они не ходили по ресторанам и салонам, а просто катались на машине, гуляли в парках, общались, наслаждались каждой минутой, проведенной вместе. И все было бы просто замечательно, если бы не проблемы на работе.
Каким-то непостижимым образом выходили из строя цеха, всегда не вовремя приезжали налоговики, от его имени в филиалы приходили абсурдные приказы, а главное, его разработки на встречах конкурирующих предприятий патентовались противниками! Это не могло быть простым стечением обстоятельств, это он прекрасно понимал. Приходилось вспоминать своих врагов, проверять их. Он сидел в своем кресле и думал: «Сергей…он работает в министерстве…мы начинали с ним в одной фирме, но проект достался мне, я гораздо быстрее поднялся по служебной лестнице…он ненавидит меня до сих пор…но нет, он слишком мелкая сошка…Гладышев…Власти у него достаточно, причины мстить тоже есть… Впрочем, то же можно сказать и про Ладогу… Но они не могли знать моих разработок! Значит, предатель работает в моей кампании…».
Они с Аленой ставили дополнительную защиту на документы, она забирала домой сервер, но проекты как-то просачивались, и тендер уплывал на глазах. Он не мог понять, в чем дело. «Разработки веду только я, хранятся они только у Алены. Как?! Алена… Нет, о чем я думаю! – ему стало стыдно за самого себя. – Конечно, нет. Она меня любит, я ей верю». Но факт оставался фактом, до решения вопроса о государственных поставках оставалась неделя, и у них не было никаких технических преимуществ. В кампании царило уныние, но не пассивное, а деятельное, каждый предлагал какие-то ноу-хау, стопки исписанных бумаг просматривал в день Виталий Андреевич. Алена не могла помочь ему, он отдалил ее, стал с ней нарочито холоден. Он…он подозревал ее. «Кто, если не она?! Кто?» - днем и ночью он задавал себе этот вопрос и не находил ответа, он ничего не ел, почти не спал, но не мог поговорить с ней.
Наконец, вечером, перед сдачей готового плана поставки топлива, проект был дописан. Виталий Андреевич придумал великолепное решение, которое обеспечивало кампании победу в борьбе за поставки. Никому ничего не сказав, он отпустил сотрудников раньше времени и собственноручно допечатал все нововведения. Принтер начал шелестеть бумагами, а он – собираться домой. Ощущение победы привычно стало завладевать им, все-таки чего он не научился за свою жизнь, так это проигрывать. В этот момент в кабинет вошла Алена, села напротив него сказала:
- Витя, нам надо поговорить.
- О чем?
- О нас.
Он поморщился. «Она предательница» - шептал голос внутри, «я люблю ее» - уверенно говорил другой.
-Давай не сегодня.
-Нет. Виталик, ты избегаешь меня. Почему? Я ведь по-прежнему люблю тебя. Хочу помочь.
«И откуда сейчас в ней столько уверенности? Всегда такая тихая, робкая… Это потому, что ей нужен твой проект, она должна успеть снять с него копию – настаивал кто-то внутри, второму возразить было нечего.
- Алена… завтра, все завтра.
Он не смотрел ей в глаза – боялся уступить.
-Нет
-Нет? Ах, нет? Почему? Кто тебе платит? На кого ты работаешь?
-Это не я
-Детский лепет! А кто? Скажи! С удовольствием послушаю.
В его голосе к злости и горечи прибавилась надежда.
-Не я.
Надежда исчезла.
Тишина. Лишь шелест бумаги.
--Нечего сказать, да? Я уже давно догадался! Не думай, что провела меня! Однако, ты актриса, дурачила меня целый месяц, даже больше. Да и я хорош… Так кто те-
-Ты любишь меня?
Этот вопрос сил его с толку; он посмотрел на нее: слезы стояли в ее глазах, он ожидал увидеть испуг, а увидел лишь потрясение. Сердце его сжалось в комок. Но он не поддастся!
-При чем тут это? Скажи хоть слово в свое оправдание!
-Ты любишь меня?
Да, он любил, но простить не мог и забыть не мог, он злился на себя. Боль разрывала его. Но он взял себя в руки и, глядя в стену, произнес:
-Нет
Алена встала, пошла к двери, но уткнулась в стену, на ощупь нашла проход.
-Переигрываешь, девочка! Ты уволена!
Он вышла из здания. По лицу катились слезы, а внутри была пустота. «Я подвела любимого, мне нет прощенья…я кругом виновата…» - бормотала она. Но не это был главный довод, из-за которого она поднималась на двенадцатый этаж какого-то дома. «Он не любит меня…Да и за что любит такую? Зачем жить?» - с этой мыслью она шагнула с крыши.
Глава 4
В кабинете перестал печатать принтер. Как ни в чем не бывало, Виталий Андреевич сложил листы в папку и отвез ее в комиссию. Приехал домой, лег на диван и забылся. За все это время ни единая мысль не потревожила его, в голове будто образовался вакуум. Три дня, три долгих дня он не отвечал на звонки и не выходил из дома. Лишь на четвертый день сознание начало возвращаться к нему, а с ним боль. Но он принял ее, принял как родную. Его болью была любовь. Весь этот день он провел в размышлениях и пришел к выводу, что не может без нее жить, что вся его жизнь, у стольких людей вызывающая зависть, по сути была лишь прелюдией ко встрече с Аленой. С утра он поехал на работу, по привычке сворачивая на нужных поворотах и въезжая в нужные переулки, лишь с одной мыслью: вдруг она там? Вдруг она его простила и по-прежнему ждет с чашкой горячего кофе и нежной улыбкой?
По дороге он встречал сотрудников, здоровался с ними, все было как обычно, на его лице была непроницаемая маска, не позволяющая выдавать своих переживаний, и все-таки все как-то странно смотрели на него, сочувственно, что ли. «Интересно, откуда все уже знают, что мы поругались? А, впрочем, не важно».
В кабинете Алены не было, на ее месте, разбирая бумаги, сидел Керенский. Спрашивать, где Алена, у него было глупо, поэтому он решил дождаться ее отца. В таком тяжелом молчании прошел целый час. Его прервал телефонный звонок. Кажется, сказали что-то хорошее, потому что Керенский просто светился от счастья, и, как только повесил трубку, прокричал на весь кабинет:
-Виталий Андреевич! Виталий Андреевич, тендер наш!
«Тендер?.. Ах, этот злосчастный проект…»
-Да, я так и думал. Сообщите сотрудникам.
-Поздравляю Вас, Виталий Андреевич! П-простите…
В течение дня приходили люди, поздравляли, звонили, предлагали договоры, но он ждал лишь одного человека – своего заместителя. И чем дольше тот не появлялся, тем больше крепла в нем уверенность, которую можно выразить одной фразой: «Это не Алена, это он».
Но вот зам вошел. «Как всегда, одет с иголочки, только уж очень мрачно, даже черный галстук затянул. Конечно, ведь победил-то я. И взгляд у него какой-то обезумевший – все одно к одному».
-Садитесь, Борис Александрович
Он подошел к столу, но садиться не собирался
-Что ж, придется мне встать. Я одного не пойму, зачем Вам нужно было сорвать работу? Неужели я Вам мало платил? Ведь это вы передавали информацию?
-Я.
Борис Александрович поднял глаза, и этот дикий взгляд насквозь пронзил Виталия Андреевича.
-За что?
-Короткая же у тебя память, Витя. Не узнал старого знакомого – безудержный хриплый смех наполнил комнату – а я тебя сразу узнал. Еще бы! Столько лет мечтал о мести.
-Во-первых, прошу на «Вы» и по отчеству, во-вторых, вы, наверное, что-то путаете – холодным тоном Виталий Андреевич хотел образумить его, но получил лишь еще одну порцию смеха.
-Путаю? Не-е-ет! Ты бы перепутал человека, который увел у тебя жену, из-за которого она стала алкоголичкой, спилась, несмотря на все мои старания вернуть ее в семью. Но тебе и этого было мало! Ты украл у меня дочь!
Виталий Андреевич решительно не помнил никакой жены, его интересовало последнее:
-Где Алена?
-Все из-за тебя! – Борис Александрович расхаживал по комнате, клочьями вырывая волосы – Ты познакомился с Галей на выставке импрессионистов, покорил манерами, она переехала к тебе жить, но очень скоро наскучила, и ты выгнал ее! Конечно, Алена была маленькой, и ничего не помнит, но я, я не забыл!
Теперь Виталий Андреевич начал что-то припоминать… Кажется, действительно была какая-то женщина, лет пятнадцать назад, но с тех пор их было слишком много, имени он вспомнить уже не мог, да и не хотел.
-Где Алена?
-Алена! – и снова этот ужасный смех – Алена влюбилась в тебя, доверилась, а главное, ты, ты, привыкший командовать, мистер «железная маска», ты доверился ей! Как все было просто и забавно, когда на кухне за чаем она рассказывала о твоих планах. Гордилась тобой! Она не могла подумать, что предатель я. Но она была умной девочкой и, сопоставив факты, элементарно меня вычислила. Какой удар по отцовской репутации! Но я уже слишком далеко зашел, она не должна была мне помешать, и я приказал ей молчать. Возразить она не могла, потому что знала: всем, что у нее есть, она обязана только мне. Она перестала передавать сведения, но и того, что я узнал до этого, мне было достаточно.
Слова больно били одно за другим, но…
-Что значит – была? – прокричал Виталий Андреевич – Где она? Говори!
К его удивлению, заместитель сник, опустил голову и сдавлено про изнес:
- Где?.. Ее больше нет. На этом свете, по крайней мере. Она выбросилась из окна. Пять дней назад.
-Нет. Нет! Не верю! Ты врешь!
С ненавистью они посмотрели друг другу прямо в глаза, да так, что прочли всю душу, и поняли, что и ненависть, и любовь были у них общие…
-Так значит, Витя, ты действительно любил ее…
Эпилог
Время идет. Планета все так же крутится вокруг своей оси. Компания процветает. И никому нет дела до отца Алены, который вот уже два года находится в психиатрической лечебнице. И никому нет дела до Виталия Андреевича. Вот он идет сейчас по улице навстречу людям: веселым, задумчивым, грустным, разным – другим…Не таким, как он.
Может он несколько смущает их своим взглядом, обжигающим, но как лед. Только не надо его за это винить.
И смеяться не надо.
И еще: никогда не надо смеяться, ступая весной по мертвым листьям.
Конечно, им это безразлично, так же, как и ему, но ведь они тоже когда-то жили!
Просто не надо.
Прошу.